война с сексом вовсе не то же самое, что выявление абьюзеров и насильников.
И хотя часто эту войну пытаются выдать за борьбу с неподобающим поведением, в действительности речь идет скорее о том, что секс сам по себе очень часто начинает восприниматься как угроза. Более того, такой взгляд проникает в сферу правоприменения, и в ряде случаев половой акт превращается в отягчающий фактор.
Причем — и здесь Гальперин делает особый акцент — происходит это при явной поддержке как консервативных и религиозных сил, так и пуритански настроенных феминисток
Что интересно, четверть осужденных [в США] за сексуальные преступления — это несовершеннолетние, попавшие в жернова законодательства, созданного [якобы] для их же защиты.
Кипнис сама была «под следствием» в рамках Title IX за статью о сексуальном климате в академии, на которую пожаловались особенно впечатлительные студенты. В своей книге Кипнис — профессор медиа в Северо-Западном университете — в журналистском стиле анализирует несколько кейсов Title IX и дает неутешительную оценку студенческому восприятию секса, который для учащейся молодежи в первую очередь опасность и угроза, что подтверждает тезис Гальперина.
Кипнис полагает, что установка на боязнь полового акта не cтолько предотвращает сексуальное насилие и домогательства, сколько цементирует традиционные гендерные роли. Они и являются подспорьем для того, что принято сегодня называть «токсичной маскулинностью».
Некоторые особо рьяные и приближенные к университетской администрации феминистки доказывают, что даже при условии согласия из-за якобы имеющей место асимметрии власти половой акт все равно становится насилием: авторитет профессора из учебно-управленческой сферы автоматически переносится в область секса и отношений.
В такой картине мира властью наделены исключительно институции, в данном случае профессура, хотя факт «процессов» над Лудловом и самой Кипнис (ее судили просто за публикацию статьи!) говорит об обратном. При подобных упрощенных взглядах на власть маскулинность всегда подразумевает хищничество, а феминность — статус жертвы, что только укрепляет традиционные гендерные роли и ни в коей степени не уменьшает вероятность насилия и домогательств
Вместо более эффективной борьбы с реальной проблемой насилия и домогательств, конкретных и понятных мер — от образовательных программ до «повышения сознательности» — высшие школы стремятся устроить в своих стенах режим моральной чистоты сомнительного качества.
И ещё на ту же тему.
Меньше букаф, зато с дискуссией в комментах.
Два года тому назад я писал, что современная тенденция «борьбы с сексуальным насилием» все больше загоняет Запад в новое пуританство. Скоро – предвещал я – мужчине и женщине перед каждым соитием придется заключать отдельный контракт, наподобие брачного, где будут прописаны права и обязанности сторон.
В этом году мое предсказание сбылось. Парламент одной из европейских стран принял закон, который требует фактически этого – правда, пока лишь в устной форме. А разработчики из другой европейской страны выпустили мобильное приложение, которое позволяет партнерам давать друг другу формальное согласие на секс.
Все по-взрослому: в профиле каждого участника указано, что он считает допустимым в постели, и договор разрешает только то, что приемлемо для обоих. Если контракт оказался нарушен, приложение позволяет автоматически сгенерировать и послать заявление в полицию.
До окончательного исполнения моего пророчества остался последний шаг: чтобы это (или аналогичное) приложение стало частью закона, и любой секс без формального контракта по умолчанию считался бы преступным.
Оригинал поста: https://livelight.dreamwidth.org/472280.html.
Комментариев на DW:
