И это не самое страшное — самое страшное, когда тебе приводят полуопустившихся людей, которых брали на вокзале примерно с одной и той же бутылкой коньяка "Авшар древнеармянский" по цене 1250 рублей — как сейчас помню. Якобы каждый из них зашел в магазин, засунул бутылку под одежду, пытался выйти и был задержан. И все дела одинаковые. И вот начинаешь спрашивать: "Вы признаете себя виновным?" Они все говорят: "Признаю". А у меня таких 15 дел с одной и той же бутылкой коньяка "Авшар древнеармянский" — эта бутылка уже вся затертая, но они при этом все ровно признают, что украли. И только когда я поговорила с директором магазина, такие дела прекратились.
— Почему эти люди признавали свою вину?
Вот я на президентских выборах была на одном участке в Москве наблюдателем с правом решающего голоса. У нас все было идеально — никаких нарушений. Но там рядом были общежития ЕИРЦ, и им всем сказали: голосуйте за Путина. И вот они приходили как бараны и кидали эти бюллетени, им даже в голову не приходило, что можно схитрить: сказать на работе, что проголосуют как надо, а в кабинке сделать по-другому. И когда я стояла и считала бюллетени: Путин, Путин, Путин, я думала: "Я в Чечне, я в Чечне, я в Чечне". И секретарь комиссии, простая девушка, подходит и говорит: "Ты такая классная, нам так жалко, что ты расстроилась, но нам всем сказали, чтобы мы так проголосовали". У людей нет самоуважения, чтобы сказать: "Кто ты такой, чтобы мне диктовать, как я должен голосовать?!"
И у тех людей не было возмущения, что их содержат в клетке за преступление, которого они, возможно, и не совершали. А это настолько страшно! И люди, которые считают себя дерьмом — они и милицию провоцируют на такое (незаконное) поведение.
